«Интересы народа прежде всего» (Putting People First), но когда народ отверг его программу, нам сообщили, что «озлобленные белые люди» (читай белые «авторитарные личности») представляют угрозу для республики. Ана­логичным образом, когда народ поддерживал сторонников социального плани­рования времен «Нового курса», прогрессивизм почти ничем не отличался от популизма. Но когда те же самые люди оказались сыты по горло социализмом сверху, они стали «параноидальными» и «опасными», «подверженными пси­хическим заболеваниям и фашистской манипуляции».

Таким образом, усилия либеральных приверженцев социального планирования, направленные на то, чтобы «исправить» людей, переориентировать их неблагополучный внутрен­ний мир, дать им «смысл», становились все более обоснованными. Это все напоминало известное остроумное замечание Бертольта Брехта: «Не проще ли было бы для правительства /Распустить народ / И избрать себе другой? Так же, как у нацистского движения, у либерального фашизма было два лица: радикалы с улицы и радикалы из влиятельных кругов.

В Германии обе эти группы объединили усилия для того, чтобы ослабить сопротивление среднего класса программе нацистов. В предыдущей главе были показаны примеры, как либеральные фашисты из СДО и «Черные пантеры» терроризировали пред­ставителей среднего класса Америки. Ниже и в следующей главе я постараюсь объяснить, как «радикалам в костюмах и галстуках» 1960-х годов (наподобие Хиллари Клинтон и ее соратников) удалось использовать террор для укрепле­ния власти и расширения масштабов государства и прежде всего для измене­ния отношения общества к государству как источнику социального прогресса, всеобъемлющей заботы и сострадания.