Неудивительно, что многие либералы, разделявшие это мировоззрение, считали самым свободным местом на земле. В серии статей о Советском Союзе для New Republic Дьюи приветствовал великий «экспери­мент освобождения людей, вследствие которого они осознали, что могут сами определять свою дальнейшую судьбу». Советская революция привела к «вы­свобождению человеческой энергии в таких масштабах, что это имеет колос­сальное значение не только для данной страны, но и для всего мира».

Джейн Аддамс также назвала страну Советов «величайшим социальным эксперимен­том в истории». Освободившись от догм прошлого и следуя эволюционным императивам, сторонники прагматизма считали, что даже государства должны «учиться на практике», даже если это означало, что новые якобинцы в очеред­ной раз развяжут террор против тех, кто не будет подчиняться общей воле.

Долгое время прогрессивисты сетовали, что Америке, в сущности, не хва­тает «духа народа», той исключительной общей воли, которая служила бы под­держкой концепции государства-Бога. Когда в 1929 году произошел обвал на фондовой бирже, они решили, что снова пришло их время. «В Соединенных Штатах в 1920-е годы, - пишет Уильям Лейхтенбург, - почти не было институциональной структуры, с которой европейцы соотносят термин “государство”. Если не считать почты, большинство людей очень мало взаимодействовали с правительством в Вашингтоне или зависели от него». «Новый курс» радикально изменил ситуацию. Он представлял собой послед­ний этап в преобразовании американского либерализма, в результате которого правительство США стало европейским «государством», а либерализм - по­литической религией.